Мусорный лес. Прелестная картинка, вот уж действительно. Впрочем, меня не волновало, что на ней изображено, именно поэтому я заставил Мерлина бросить карты рубашкой вверх и вытянул одну наугад. Это было сделано напоказ, просто чтобы разрушить лабиринт. Все они указывали на места, находящиеся на расстоянии плевка от Хрустальной пещеры, что, в сущности, и оправдывало их существование. Их единственным предназначением было заманить Мерлина в Пещеру, после чего сигнализация синего кристалла должна была известить меня о свершившемся. Согласно моему плану, мне предстояло поспешить туда и попробовать захватить его в плен.

К сожалению, когда он помог Сфинксу бежать от мамы, меня никто не известил. Ее нейротоксины прервали сигнал тревоги, исходивший от его нервной системы,— один из множества способов, которыми она с легкостью путала мои планы. Впрочем, это уже не имело значения. Так или иначе, мне удалось заманить туда Мерлина. Вот только... после этого все изменилось.

— Люк! Ты глупец! — Послание лабиринта пронзило меня, словно заключительный номер рок-концерта. Но Мусорный лес уже прояснился, и я заторопился продолжить игру, пока лабиринт не осознал, что на него льется не столько моя кровь, сколько холодный чай.

Когда лабиринт растаял, я вскочил на ноги и пошел вперед, пробираясь среди кустов из ржавых пил и покосившихся балок, торчавших, как деревья, среди которых весело поблескивали разноцветные клумбы разбитых бутылок. Я побежал, кровь капала из разрезанной ладони правой руки. У меня даже не было времени перевязать ее. Как только лабиринт оправится после шока и обнаружит, что невредим, он тут же начнет прочесывать Тень в поисках меня и остальных. В границах другого лабиринта они будут недосягаемы, у меня же была иная защита. Стены Хрустальной пещеры обладали способностью блокировать любые парафизические явления, на которые мне удалось их протестировать, и у меня было предчувствие, что они заслонят меня и от пристального внимания лабиринта. Мне только нужно было во что бы то ни стало попасть туда прежде, чем он начнет шарить по Тени...

Я ускорил шаг. Я был в хорошей форме. Мог бежать. Мимо ржавеющих машин и маленьких смерчей матрасных пружин, расколотых изразцов, сломанных ящиков... По аллеям из сажи и пепла, по тропинкам, вымощенным бутылочными пробками и крышечками тюбиков... Внимание. Ждем. Ждем, не начнет ли мир кружиться и раскачиваться, не загремит ли в ушах голос лабиринта: «Попался!»

Я завернул за угол и уловил в отдалении синий блеск. Мусорный лес — результат древней Теневой бури — внезапно кончился, и я начал спускаться по пологому склону, чтобы через несколько шагов попасть в другой лес, более привычного вида.

Шагая между деревьями, я даже услышал, помимо собственных размеренных шагов, несколько птичьих трелей и жужжание насекомых. Небо было затянуто тучами, и, разгоряченный быстрой ходьбой, я не мог определить температуру или направление ветра. Мерцающий голубой огонек становился все ярче. Я не сбавлял шага. К этому моменту остальные должны уже находиться вне опасности, если поторопились. Черт! Сейчас им уже ничто не должно угрожать. Даже если совсем недолго находиться в этом потоке времени, путь назад занимает целую вечность. Они, должно быть, сейчас сидят за столом, едят, шутят. Кто-то уже задремал. Я подавил желание выругаться, чтобы сберечь дыхание. Все это могло означать, что лабиринт занимался поисками гораздо дольше, чем мне казалось... Голубой огонек стал больше, гораздо больше. Мне захотелось проверить, насколько хорошо я подготовлен к последнему рывку, и я переключился на предельную скорость. Земля и небо, казалось, завибрировали, словно от раскатов грома. Это раздражение могло проистекать из того факта, что я наконец-то был обнаружен. А может, я просто сам превратился в раскат грома.

Я продолжал набирать обороты, и секунду спустя мне показалось, что пора притормаживать, чтобы не врезаться в хрустальный пьедестал. Никаких молний, однако, не последовало, и я принялся карабкаться вверх по хрустальной поверхности, работая пальцами рук и ног,— мне никогда прежде не приходилось взбираться по этому пьедесталу,— при этом мои легкие надрывались, словно кузнечные мехи. Начался моросящий дождь, он смешивался с паром моего дыхания. Я оставлял кровавые следы на камне, но их должно было смыть.

Добравшись до вершины, я торопливо подполз на четвереньках к отверстию и проскользнул в него ногами вперед, сначала повиснув на краю, а затем просто рухнув в черную утробу, игнорируя наличие лестницы. Время решало все. Лишь почувствовав, что стою на ногах в сумрачной голубизне, все еще задыхаясь от напряжения, я ощутил себя в безопасности. Как только дыхание восстановилось, я позволил себе рассмеяться. У меня получилось! Я сбежал от лабиринта. Я разгуливал по камере, возбужденно хлопая себя по бедрам и стуча кулаками по стенам. Такая победа была хороша на вкус, и я не мог позволить этому мгновению пройти неотмеченным. Я шагнул к кладовке, достал бутылку вина и сделал хороший глоток. Затем я пробрался в боковую пещеру, где все еще лежал спальный мешок, уселся на него и, посмеиваясь, стал вновь проигрывать в памяти нашу эпопею с первичным лабиринтом. Моя леди Найда была просто великолепна. Неплох был и Мерлин, по крайней мере на этот раз.

Мне было любопытно, неужели лабиринт действительно затаил злобу. Иными словами, сколько должно пройти времени, чтобы я мог продолжить путь, не чувствуя себя в постоянной опасности? Ответа у меня не было. К сожалению. Разумеется, когда столько народу, то есть амберитов, шатается вокруг лабиринта, ему приходится вести себя соответственно. Разве нет? Я сделал еще глоток. Мне придется долго проторчать здесь.

Можно изменить свою внешность с помощью заклинаний, решил я. Когда я выйду отсюда, у меня будут черные волосы и борода (поверх зачатков настоящей бороды), серые глаза, прямой нос, скулы немного шире, а подбородок поменьше. Я буду казаться выше и гораздо тоньше. Я поменяю свое обычное яркое одеяние на темное. Придется воспользоваться и косметикой, причем не каким-нибудь легким макияжем, а сильными косметическими заклинаниями, проникающими глубоко, меняющими структуру тканей.

Размышляя над этим, я встал и отправился на поиски еды. Мне удалось найти немного тушенки и печенья, и я воспользовался легким заклинанием, чтобы разогреть банку супа. Нет, это не было нарушением физических законов места, в котором я оказался. Кристаллические стены блокировали любые входящие и исходящие чары, но мои заклинания пришли вместе со мной и вполне нормально действовали внутри стен.

За едой я опять стал думать о Найде, Мерлине и Короле. Что бы сейчас с ними ни происходило — дурное или хорошее,— время работало на них. Даже если я пробуду здесь совсем недолго, развитие событий дома будет несоизмеримо с тем временным отклонением, которое создавало это место. Какой же тип времени заключал в себе лабиринт? Похоже, это были все возможные типы — точнее сказать, его собственное время,— но я также чувствовал, что он особенно привязан к тому основному потоку времени, в котором существовал Амбер. Вообще-то я был почти уверен в этом, поскольку именно там и разворачивалось основное действие. Поэтому если я хотел быстро включиться в игру, мне следовало оставаться здесь, пока не заживет рука.

Но вот другой вопрос: насколько страстно лабиринт желает заполучить меня? Что я на самом деле значу для него? Каким он меня видит? Королем небольшого королевства Золотого Кольца. Убийцей одного из принцев Амбера. Сыном человека, который когда-то намеревался разрушить его, лабиринт. При этой мысли я невольно заморгал, но отметил, что до сих пор лабиринт давал мне жить спокойно, не упрекая за действия отца. Что же касается моего участия в данном деле, то оно было минимальным. Его главной целью, похоже, был Корэл, а потом Мерлин. Возможно, я был чрезмерно осторожен. Скорее всего он просто перестал принимать меня в расчет, как только я исчез. И все же я не собирался выходить отсюда без маскировки.